Ли Бо (701–762)
Ветка ивы
Смотри, как ветви ивы гладят воду —
Они склоняются под ветерком.
Они свежи, как снег, среди природы
И, теплые, дрожат перед окном.
А там красавица сидит тоскливо,
Глядит на север, на простор долин,
И вот — она срывает ветку ивы
И посылает — мысленно — в Лунтин.
Осенние чувства
Сколько дней мы в разлуке, мой друг дорогой,
Дикий рис уже вырос у наших ворот.
И цикада смирилась с осенней порой,
Но от холода плачет всю ночь напролет.
Огоньки светляков потушила роса,
В белом инее ветви ползучие лоз.
Вот и я рукавом закрываю глаза,
Плачу, друг дорогой, и не выплачу слез.
Чанганьские мотивы
Еще не носила прически я — играла я у ворот.
И рвала цветы у себя в саду, смотрела, как сад цветет.
На палочке мой муженек верхом скакал, не жалея сил,—
Он в гости ко мне приезжал тогда и сливы мне приносил.
Мы были детьми в деревне Чангань, не знающими труда,
И, вместе играя по целым дням, не ссорились никогда.
Он стал моим мужем, — а было мне четырнадцать лет тогда,—
И я отворачивала лицо, пылавшее от стыда.
Я отворачивала лицо, пряча его во тьму,
Тысячу раз он звал меня, но я не пришла к нему.
Я расправила брови в пятнадцать лет, забыла про детский страх,—
Впервые подумав: хочу делить с тобой и пепел и прах.
Да буду я вечно хранить завет обнимающего устой,
И да не допустит меня судьба на башне стоять одной!
Шестнадцать лет мне теперь — и ты уехал на долгий срок.
Далёко, туда, где в ущелье Цюйтан кипит между скал поток.
Тебе не подняться вверх по Янцзы даже к пятой луне.
И только тоскливый вой обезьян слышишь ты в тишине,
У нашего дома твоих следов давно уже не видать,
Они зеленым мхом поросли — появятся ли опять?
Густо разросся зеленый мох и след закрывает твой.
Осенний ветер весь день в саду опавшей шуршит листвой.
Восьмая луна — тускнеет все, даже бабочек цвет.
Вот они парочками летят, и я им гляжу вослед.
Осенние бабочки! Так и я горюю перед зимой
О том, что стареет мое лицо и блекнет румянец мой.
Но, рано ли, поздно ли, наконец вернешься ты из Саньба.
Пошли мне известье, что едешь ты, что смилостивилась судьба.
Пошли — и я выйду тебя встречать, благословив небеса,
Хоть тысячу ли я пройду пешком, до самого Чанфэнса.
Ночной крик ворона
Опять прокаркал черный ворон тут —
В ветвях он хочет отыскать приют.
Вдова склонилась над станком своим —
Там синий шелк струится, словно дым.
Она вздыхает и глядит во тьму:
Опять одной ей ночевать в дому.
Воспеваю гранатовое дерево, растущее под восточным окном моей соседки
У соседки моей под восточным окном
Разгорелись гранаты в луче золотом.
Пусть коралл отразится в зеленой воде —
Но ему не сравниться с гранатом нигде.
Столь душистых ветвей не отыщешь вовек —
К ним прелестные птицы летят на ночлег.
Как хотел бы я стать хоть одной из ветвей,
Чтоб касаться одежды соседки моей.
Пусть я знаю, что нет мне надежды теперь,—
Но я все же гляжу на закрытую дверь.
* * *
Когда красавица здесь жила —
Цветами был полон зал.
Теперь красавицы больше нет —
Это Ли Бо сказал.
На ложе, расшитые шелком цветным,
Одежды ее лежат.
Три года лежат без хозяйки они,
Но жив ее аромат.
Неповторимый жив аромат.
И будет он жить всегда.
Хотя хозяйки уж больше нет,
Напрасно идут года.
И ныне я думаю только о ней,
А желтые листья летят,
И капли жестокой белой росы
Покрыли зеленый сад.
Песня о восходе и заходе солнца
Из восточного залива солнце,
Как из недр земных, над миром всходит.
По небу пройдет и канет в море.
Где ж пещера для шести драконов?
В древности глубокой и поныне
Солнце никогда не отдыхало,
Человек без изначальной силы
Разве может вслед идти за солнцем?
Расцветая, травы полевые
Чувствуют ли к ветру благодарность?
Дерева, свою листву роняя,
На осеннее не ропщут небо.
Кто торопит, погоняя плетью,
Зиму, осень, и весну, и лето?
Угасанье и расцвет природы
Совершаются своею волей.
О, Си Хэ, Си Хэ, возница солнца,
Расскажи нам, отчего ты тонешь
В беспредельных и бездонных водах.
И какой таинственною силой
Обладал Лу Ян? Движенье солнца
Он остановил копьем воздетым.
Много их, идущих против Неба,
Власть его присвоивших бесчинно.
Я хочу смешать с землею небо,
Слить всю необъятную природу
С первозданным хаосом навеки.
Луна над пограничными горами
Луна над Тянь-Шанем восходит, светла,
И бел облаков океан,
И ветер принесся за тысячу ли
Сюда от заставы Юймынь.
С тех пор как китайцы пошли на Бодэн,
Враг рыщет у бухты Цинхай,
И с этого поля сраженья никто
Домой не вернулся живым.
И воины мрачно глядят за рубеж —
Возврата на родину ждут,
А в женских покоях как раз в эту ночь
Бессонница, вздохи и грусть.
На западной башне в городе Цзиньлин читаю стихи под луной
В ночной тишине Цзиньлина
Проносится свежий ветер,
Один я всхожу на башню,
Смотрю на У и на Юэ.
Облака отразились в водах
И колышут город пустынный,
Роса, как зерна жемчужин,
Под осенней луной сверкает.
Под светлой луной грущу я
И долго не возвращаюсь.
Не часто дано увидеть,
Что древний поэт сказал.
О реке говорил Се Тяо:
«Прозрачней белого шелка»,—
И этой строки довольно,
Чтоб запомнить его навек.
Провожая до Балина друга, дарю ему эти стихи на прощанье
Я друга до Балина провожаю.
Потоком бурным протекает Ба,
Там на горе есть дерево большое,
Оно состарилось и не цветет.
Внизу весенняя пробилась травка,
Что ранит душу слабостью своей.
Я спрашиваю жителей окрестных:
«Куда меня дорога приведет?»
Мне отвечают: «По дороге этой
«На юге» некогда Ван Цань всходил».
Не прерываясь, тянется дорога
До города столичного Чанъань,
Садясь, тускнеет солнце над дворцами,
Плывут по небу стаи облаков.
И вот сейчас, когда прощаюсь с другом,
Разлуки место ранит душу мне.
И голос друга, «Иволгу» поющий,
Мне слушать нестерпимо тяжело.
Вы читали стихи поэта . Китайская поэзия в переводах, из коллекции текстов khokku.ru
Отправляя сообщение, Вы разрешаете сбор и обработку персональных данных.
Политика конфиденциальности.