Прощание бездомного
Как пусто все на родине моей:
Поля у хижин — в зарослях полыни.
В деревне нашей было сто семей,
А ныне нет их даже и в помине.
О тех, кто живы, не слыхать вестей,
Погибшие гниют на поле боя.
А я из пограничных областей
Сюда вернулся старою тропою.
По улице иду я в тишине,
Скупое солнце еле золотится.
И попадаются навстречу мне
Лишь барсуки да тощие лисицы.
В деревне нету никого нигде,
Одна вдова живет в лачуге нищей.
Но если птица помнит о гнезде,
То мне ль не помнить о своем жилище?
С мотыгой на плече весенним днем
Пошел я в поле наше за рекою,
Но разузнал чиновник обо всем —
И снова барабан не даст покоя.
Но хоть служу я там, где отчий край,
Кому на помощь протяну я руки?
Теперь куда угодно посылай:
Мне не придется думать о разлуке.
Нет у меня ни дома, ни семьи,
Готов служить и там, где мы служили.
Лишь мать печалит помыслы мои —
Пять лет она лежит в сырой могиле.
При жизни я не мог ей помогать:
Мы вместе плакали о нашей жизни.
А тот, кто потерял семью и мать,—
Что думает о матери-отчизне?
Вижу во сне Ли Бо
Если б смерть разлучила нас — я бы смирился, поверь,
Но разлука живых для меня нестерпима теперь,
А Цзяннань — это место коварных и гиблых болот,
И оттуда изгнанник давно уже писем не шлет.
Закадычный мой друг, ты мне трижды являлся во сне,
Значит, ты еще жив, значит, думаешь ты обо мне.
Ну, а что, если это покойного друга душа
Прилетела сюда, в темноту моего шалаша?..
Прилетела она из болотистых южных равнин,
Улетит — и опять я останусь во мраке один.
Ты в сетях птицелова, где выхода, в сущности, нет.
Где могучие крылья не в силах расправить поэт.
Месяц тихим сияньем мое заливает крыльцо,
А мне кажется — это Ли Бо осветилось лицо.
Там, где волны бушуют, непрочные лодки губя,
Верю я, что драконы не смогут осилить тебя.
В единении с природой
Скупое солнце дорожит лучом,
Речные струи — в водяной пыли.
Все отмели покрыты камышом,
От дома к дому тропки пролегли.
Халат я лишь накидываю свой
И Тао Цяню следую во всем.
Нет пред глазами суеты мирской,
Хоть болен я — а легок на подъем.
Встречаю я весеннюю зарю
Там, где цветы заполонили сад.
И с завистью теперь на птиц смотрю,
А людям отвечаю невпопад.
Читая книги, пью вино за двух,
Где трудно — пропущу иероглиф.
Старик отшельник — мой хороший друг
Он знает, что я истинно ленив.
Жаль
Зачем так скоро лепестки опали?
Хочу, чтобы помедлила весна.
Жаль радостей весенних и печалей,—
Увы, я прожил молодость сполна!
Мне выпить надо, чтоб забылась скука,
Чтоб чувства выразить — стихи нужны.
Меня бы понял Тао Цянь, как друга,
Но в разные века мы рождены.
Стихи о том, как осенний ветер разломал камышовую крышу моей хижины
Осенний ветер дует все сильней,
Дела свои разбойничьи верша:
Он с тростниковой хижины моей
Сорвал четыре слоя камыша.
Часть крыши оказалась за рекой,
Рассыпавшись от тяжести своей.
Часть, поднятая ветром высоко,
Застряла на деревьях средь ветвей.
Остатки в пруд слетели, за плетень,
И крыша вся исчезла, словно дым.
Мальчишки из окрестных деревень
Глумятся над бессилием моим.
Они, как воры, среди бела дня
Охапки камыша уволокли
Куда-то в лес, подальше от меня,
Чем завершили подвиги свои.
Рот пересох мой, губы запеклись.
Я перестал на сорванцов кричать.
На стариковский посох опершись,
У своего окна стою опять.
Стих ветер над просторами земли,
И тучи стали, словно тушь, черны.
Весь небосклон они заволокли,
Но в сумерках почти что не видны.
Ложусь под одеяло в тишине,
Да не согреет старика оно:
Сынишка мой, ворочаясь во сне,
Поистрепал его давным-давно.
А дождь не то чтобы шумит вдали —
Он просто заливает мне кровать,
И струйки, как волокна конопли,
Он тянет — и не хочет перестать.
И так уж обессилен я войной,
Бессонница замучила меня,
Но эту ночь, промокший и больной,
Как проведу до завтрашнего дня?
О, если бы такой построить дом,
Под крышею громадною одной,
Чтоб миллионы комнат были в нем
Для бедняков, обиженных судьбой!
Чтоб не боялся ветра и дождя
И, как гора, был прочен и высок,
И если бы, по жизни проходя,
Его я наяву увидеть мог,
Тогда — пусть мой развалится очаг,
Пусть я замерзну — лишь бы было так.
Записал свои мысли во время путешествия ночью
В лодке с высокою мачтой тихою ночью плыву я.
Гладя прибрежные травы, легкий проносится ветер.
Мир заливая сияньем, светит луна, торжествуя,
И над Великой рекою воздух прозрачен и светел.
Если бы литература мне помогла хоть немного:
Освободила от службы — вечной погони за хлебом.
Ныне ж мое положенье схоже своею тревогой
С чайкой, которая мечется между землею и небом.
Не спится
В Цаньянском ущелье вода черна.
Сменилась ночная стража.
В таком тумане плывет луна —
Порой не увидишь даже.
Увы! Не назначить желанный срок
Для старческих снов непрочных:
Ведь только во сне находить я мог
Свой Персиковый источник
Мне снится днем…
Стосковавшись по родному краю,
Забываюсь я тяжелым сном…
Я не только ночью засыпаю —
Сплю теперь я даже ясным днем.
От цветенья персиков, от зноя
Старые глаза мои хмельны.
Солнце пламенеет над землею —
А меня уже уносят сны.
Снится мне, что жизнь иною стала,
К дому нет тропы — куда ни глянь.
Торжествуют тигры и шакалы,
Ордами штурмуя чжунъюань[766].
А проснувшись, думаю в тревоге:
Как войну бы кончить в этот год
И убрать чиновников с дороги,
Грабящих измученный народ.
Написано в лодке в последний день холодной пищи
Себя я принуждаю пить вино
Из-за того, что пища холодна.
На мне — убор отшельника давно,
Вокруг меня — покой и тишина.
Плыву я тихо в лодке по реке,
А кажется, что по небу плыву,
И старыми глазами вдалеке
Цветы я различаю и траву.
А бабочки танцуют танец свой
У занавески моего окна.
И белых птиц, слетевшихся гурьбой,
Уносит по течению волна.
За облака, за кручи темных гор
Гляжу я вдаль, за десять тысяч ли:
Хочу увидеть севера простор
Там, где Чанъань раскинулась вдали.
Вы читали стихи поэта . Китайская поэзия в переводах, из коллекции текстов khokku.ru
Отправляя сообщение, Вы разрешаете сбор и обработку персональных данных.
Политика конфиденциальности.