Стихи о разном

* * *
В мире жизнь человека       не имеет корней глубоких.

Упорхнет она, словно       над дорогой легкая пыль.

И развеется всюду,       вслед за ветром, кружась, умчится.

Так и я, здесь живущий,       не навеки в тело одет…

Опустились на землю —       и уже меж собой мы братья:

Так ли важно, чтоб были       кость от кости, от плоти плоть?

Обретенная радость       пусть заставит нас веселиться,—

Тем вином, что найдется,       угостим соседей своих!

В жизни время расцвета       никогда не приходит снова,

Да и в день тот же самый       трудно дважды взойти заре.

Не теряя мгновенья,       вдохновим же себя усердьем,

Ибо годы и луны       человека не станут ждать!

* * *
К ночи бледное солнце       в вершинах западных тонет.

Белый месяц на смену       встает над восточной горой.

Далеко-далеко       на все тысячи ли сиянье.

Широко-широко       озаренье небесных пустот…

Появляется ветер,       влетает в комнаты дома,

И подушку с циновкой       он студит в полуночный час.

В том, что воздух другой,       чую смену времени года.

Оттого что не сплю,       нескончаемость ночи узнал.

Я хочу говорить —       никого, кто бы мне ответил.

Поднял чарку с вином       и зову сиротливую тень…

Дни, — и луны за ними, —       покинув людей, уходят.

Так свои устремленья       я в жизнь претворить и не смог.

Лишь об этом подумал,       и боль меня охватила,

И уже до рассвета       ко мне не вернется покой!

* * *
Краски цветенья       нам трудно надолго сберечь.

Дни увяданья       отсрочить не может никто.

То, что когда-то,       как лотос весенний, цвело,

Стало сегодня       осенней коробкой семян…

Иней жестокий       покроет траву на полях.

Сникнет, иссохнет,       но вся не погибнет она!

Солнце с луною       опять совершают свой круг,

Мы же уходим,       и нет нам возврата к живым.

Сердце любовно       к прошедшим зовет временам.

Вспомню об этом —       и все оборвется внутри!

* * *
Солнце с луною       никак не хотят помедлить,

Торопят друг друга       четыре времени года.

Ветер холодный       обвеял голые ветви.

Опавшей листвою       покрыты длинные тропы…

Юное тело       от времени стало дряхлым,

И темные пряди       давно уже поседели.

Знак этот белый       отметил голову вашу,

И путь перед вами       с тех пор все уже и уже.

Дом мой родимый —       всего лишь двор постоялый,

И я здесь как будто       тот гость, что должен уехать.

Уехать, уехать…       Куда же ведет дорога?

На Южную гору:       в ней старое есть жилище.

* * *
Послушная ветру       сосна на высоком обрыве —

Прелестный и нежный,       еще не окрепший ребенок.

И лет ей от силы       три раза по пять миновало;

Ствол тянется в выси.       Но можно ль к нему прислониться?

А облик прекрасный       таит в себе влажную свежесть.

Мы в ясности этой       и душу провидим и разум.

За вином

* * *
Я поставил свой дом       в самой гуще людских жилищ,

Но минует его       стук повозок и топот коней.

Вы хотите узнать,       отчего это может быть?

Вдаль умчишься душой,       и земля отойдет сама.

Хризантему сорвал       под восточной оградой в саду,

И мой взор в вышине       встретил склоны Южной горы.

Очертанья горы       так прекрасны в закатный час,

Когда птицы над ней       чередою летят домой!

В этом всем для меня       заключен настоящий смысл.

Я хочу рассказать,       и уже я забыл слова…

* * *
Хризантемы осенней       нет нежнее и нет прекрасней!

Я с покрытых росою       хризантем лепестки собрал

И пустил их в ту влагу,       что способна унять печали

И меня еще дальше       увести от мирских забот.

Хоть один я сегодня,       но я первую чару выпью.

А она опустеет —       наклониться кувшин готов.

Время солнцу садиться —       отдыхают живые твари.

Возвращаются птицы       и щебечут в своем лесу.

Я стихи распеваю       под восточным навесом дома,

Я доволен, что снова       жизнь явилась ко мне такой!

* * *
Забрезжило утро, —       я слышу, стучатся в дверь.

Кой-как я оделся       и сам отворять бегу.

«Кто там?» — говорю я.       Кто мог в эту рань прийти?

Старик хлебопашец,       исполненный добрых чувств.

Принес издалёка       вино — угостить меня.

Его беспокоит       мой с нынешним веком разлад:

«Ты в рубище жалком,       под кровлей худою живешь,

Но только ли в этом       судьбы высокий удел!

Повсюду на свете       поддакивающие в чести.

Хочу, государь мой,       чтоб с грязью мирской ты плыл!»

«Я очень растроган       участьем твоим, отец,

Но я по природе       согласья и не ищу.

Сторонкой объехать       пусть даже не мудрено,

Предав свою правду,       я, что ж, не собьюсь с пути?

Так сядем покамест       и долг отдадим вину.

Мою колесницу       нельзя повернуть назад!»

* * *
Вот бывают же люди, —       даже в доме одном живут,—

Что принять, что отбросить —       нет единства у них ни в чем.

Скажем, некий ученый       в одиночестве вечно пьян.

Или деятель некий       круглый год непрестанно трезв.

Эти трезвый и пьяный       вызывают друг в друге смех.

Друг у друга ни слова       не умеют они понять.

В рамках узости трезвой       человек безнадежно глуп.

Он в наитье свободном       приближается к мудрецам.

И стихи обращаю       я к тому, кто уже хмельной:

Лишь закатится солнце,       пусть немедля свечу берет!

* * *
В убогом жилище       прилежных рук не хватает,

И дикий кустарник       мои захватил владенья.

Отчетливо в небе       видны парящие птицы.

Безлюдно и тихо —       не слышно шагов прохожих…

Мир так беспределен       во времени и в пространстве,

А жизнь человека       и ста достигает редко.

А годы и луны       торопятся, как в погоне.

Виски обрамляя,       давно седина белеет…

Когда не отбросишь       забот о преуспеянье,

То все, чем живешь ты,       окажется слишком жалким!

Подражание древнему

* * *
Далеко на востоке       живет благородный ученый,

И одет он всегда       в неприглядное, рваное платье,

И из дней тридцати       только девять встречается с пищей,

И лет десять, не меньше,       он носит бессменную шапку.

Горше этой нужды       не бывает, наверно, на свете,

А ему хоть бы что —       так приветлив на вид он и весел.

Я, конечно, стремлюсь       повидать человека такого.

И пошел я с утра       через реки и через заставы.

Вижу — темные сосны,       сжимая дорогу, теснятся.

Вижу — белые тучи       над самою кровлей ночуют.

А ученому ясно,       зачем я его навещаю.

Сразу цинь он берет,       для меня ударяет по струнам.

Первой песней своей —       «Журавлем расстающимся» — тронул

И уже ко второй,       где «луань[534] одинок», переходит…

Я хотел бы остаться       пожить у тебя, государь мой,

Прямо с этого дня       до холодного времени года!

* * *

С хвоей темно-зеленой       это дерево в тесном доле…

И зимою и летом       остается оно таким.

Год проходит, и снова       видит дерево снег иль иней.

Разве кто-нибудь скажет,       что не знает оно времен?

Мне наскучило слушать       каждый день здесь мирские речи.

Отыскать себе друга       я приду в столицу Линьцзы.

Там, в Цзися, как я слышал,       много тех, кто книги толкует.

Эти люди помогут       разрешить сомненья мои.

Я собрал свои вещи,       даже день отъезда назначил,

Даже перед разлукой       попрощался уже с семьей.

Но я все же колеблюсь,       не успев уйти за ворота.

В дом вернусь и присяду       и еще подумаю раз.

Нет, мне вовсе не страшно       то, что путь окажется долгим.

А одно только страшно, —       что обманут люди меня.

Вдруг да в нашей беседе       не сойдется их мысль с моею,

И навек я останусь       лишь посмешищем для других…

Все что сердце тревожит,       трудно выразить мне словами.

Чтоб с тобой поделиться,       написал я эти стихи.

* * *

Посадил я однажды       у Янцзы на прибрежье туты.

Думал — минет три года,       и дождусь урожая листьев.

Но когда на деревьях       начала разрастаться зелень,

Вдруг беда их постигла —       перемены в горах и реках.

Ветром сбило с них листья,       изломало голые ветви,

А стволы их и корни       все уплыли в седое море…

Шелкопрядов весенних       накормить уже больше нечем,

И у зимнего платья       не осталось теперь надежды…[536]

Я, сажая деревья,       сам не выбрал повыше место.

Что же пользы сегодня       от моих сожалений горьких?  
 
Вы читали стихи китайского поэта Тао Юань-мин. Китайская поэзия: Тао Юань-мин переводы стихов поэтов Китая из антологии khokku.ru