Отомо Якамо́ти

Три песни Отомо Якамоти об осени

Осенний хаги, что цветет в осеннем поле,
В осеннем ветре клонит лепестки.
И на ветвях его
Осенние росинки
Ложатся на поникшие цветы…

На лепестках осенних хаги в поле,
Куда выходит по утрам олень,
На лепестках
Сверкает яшмой дорогою
С небес упавшая прозрачная роса…

Не оттого ль, что, проходя полями,
Олень кустарник грудью раздвигал,
Осыпались цветы осенних хаги,
А может, оттого,
Что срок их миновал?

Две песни Отомо Якамоти об олене

Тоской глубокой о жене томим,
Среди осенних гор кричит олень,
И отраженный эхом крик его гремит…
И я средь этих гор –
Совсем один!

Всегда перед зарей – прислушаться лишь надо –
Предутренней порой,
Едва забрезжит день,
Здесь, сотрясая гор простертые громады,
В тоске рыдает осенью олень!

Из “Разных песен зимы”

Песня Отомо Якамоти о сливе в снегу

Соперничая с белизною снега,
Упавшего с небесной высоты,
У дома моего
На ветках сливы зимней
Цветут сегодня белые цветы!

[Из лирического дневника]

<Тринадцатый год [Тэмпё], третий день четвертой луны>

Лишь поселился я
Средь распростертых гор,
Кукушка стала прятаться в деревьях:
То вдруг вспорхнет, то скроется опять
И каждый день кукует возле дома!

Кукушка,
Если средь ветвей цветущих оти
Ты поселишься, прилетев сюда,
Цветы их опадут, и всем казаться будет,
Что падают на землю жемчуга…

[Восемнадцатый год Тэмпё], ночь седьмого дня восьмой луны

Из “песен, сложенных на поэтическом турнире в резиденции губернатора провинции Отомо Якамоти”

Пошел мой друг в осенние поля
Взглянуть, как высоки колосья риса,
И вот вернулся,
Принеся с собой
Охапки оминаэси душистых.

Сегодня на рассвете раннем
Осенний ветер холодом дохнул,
И близится пора,
Когда наш странник дальний –
Гусь дикий – с криком улетит.

<Девятнадцатый год [Тэмпё], весна, двадцать первый день второй луны>

Внезапно поражен тяжелой болезнью и чуть не вступил на путь, ведущий в нездешний мир. Поэтому словами песни выразил печаль своего сердца.

Наш великий государь
Приказал уехать мне.
И, приказу покорясь,
Как отважный смелый муж,
Полный бодрости и сил,
Много распростертых гор
И застав я перешел.
Наконец, пришел в село,
Дальнее, как свод небес.
И, совсем не отдохнув
И дыханье ни на миг
Не переводя в труде,
Столько месяцев и лет
Жил в селенье этом я!
Но в непрочном мире здесь
Бренен жалкий человек.
Надломился вскоре я,
Заболел и слег в постель,
И проходит день за днем –
Все сильнее мой недуг.
О божественная мать,
Мать, вскормившая меня!
Как большой корабль в пути
Беспокойно на волнах
Все качается, плывя,
Так в сердечной глубине
У тебя теперь живет
Беспокойная тоска.
Ожиданием томясь,
Верно, думаешь всегда:
“О, когда ж вернется он?”
И болеешь всей душой.
И, красавица моя,-
Божество – моя жена,
Верно, как начнет светать,
Все стоишь ты у ворот,
Прислонившись,
И зовешь,
Отгибая рукава…
А как вечер настает,
Оправляешь нам постель
И, вздыхая, распустив
Пряди длинные волос
Ягод тутовых черней,
Вопрошаешь ты с тоской:
“О, когда ж вернется он?”
Дочь родная, милый сын,
Дети малые мои,
Верно, дома по углам
Горько плачут и шумят.
Как далек теперь к ним путь –
Путь, отмеченный давно
Яшмовым копьем.
Не могу послать гонца,
Не могу я дать им знать,
Как тоскую и люблю.
От тоски по ним давно
Сердце сожжено дотла.
И хотя до боли жаль
Эту жизнь на земле,
Что лишь жемчугом блеснет,
Но не знаю, как мне быть,
Выхода не видно мне…
О, ужели даже я,
Грозный, словно шторм морской,
Я, отважный, стойкий муж,
Обречен теперь лежать
Распластавшимся,
Без сил
И лишь молча горевать?
 
Вы читали японскую классическую поэзию: из коллекции текстов японских стихов онлайн: khokku.ru